К ЗАВЕРШЕНИЮ ДВАДЦАТОГО ВЕКА (1914-2020)

Как известно, восемнадцатый век на самом деле закончился отнюдь не в полночь 1799 (и не убийством императора Павла I, великого магистра Мальтийского ордена). Позапрошлый век завершился взятием Парижа русскими войсками (при содействии союзников) 19 марта 1814 г. по юлианскому календарю.


Ровно как и «некалендарный XX век», по удачному выражению Анны Ахматовой, начался выстрелом Гаврило Принципа 28 июня 1914 г. и Первой мировой. Век чудовищных человеческих мясорубок, уничтожения континентальных империй, глобального русского поражения, век «великой русской Катастрофы».

Мне (да только ли мне одному?) показалось было, что окаянный этот век (Vae victis!) завершился «русской весной» 2014 и какой-то надеждой на преодоление векового морока (и обморока). «Некалендарная» хронология (1914-2014) наводила именно на такие мысли. Увы, достаточно быстро выяснилось, что эти надежды были неосновательны, даже и само слово «русский» вымарали из сколько-нибудь широкого словоупотребления, вновь изгнав в маргиналии. Оказалось, что двадцатый век продолжается.

И вот 31 декабря 2019 г. китайские власти официально объявили о как будто совсем локальном происшествии: вспышке пневмонии в городе Ухань, в том самом, в котором я делал пересадку на обратном пути из Кантона (Гуанчжоу) в Москву годом ранее. Мир ошибся, радостно встречая тогда же всего лишь новый 2020 год. По-видимому, именно теперь только и начинается этот самый новый век. Только он понёсся в иную, нежели ожидали, сторону.

Дело не в том, естественное ли происхождение этого нового типа коронавируса (COVID-19), либо же он сконструирован искусственно и выпущен в мир намеренно (или по неосторожности). Дело даже не в том, преувеличивают ли мировые медиа опасность этой пандемии, находясь в своего рода сговоре, или же государственные мужи, борясь с вирусом, своими руками как будто уничтожая экономику своих же стран, знают то, чего мы еще не знаем.

При любой версии происходящих, как ни крути, беспрецедентных все ж таки событий (и я, понятно, не о числе умерших, либо зараженных), похоже, уже вполне проявившаяся и в предыдущие десятилетия очевидная тенденция лишения человека его собственной личной свободы выбора, агрессивного навязывания ему чрезвычайно примитивного алгоритма его поведения, те или иные наказания за личное сопротивление этому алгоритму, ввинчивания персоны в глобально контролируемые (и непонятно кому подконтрольные) структуры резко, прямо-таки взрывообразно ускоряется. Это насильственное ввинчивание персоны в глобальную матрицу происходило по-разному весь двадцатый век (по-своему, под разными лозунгами, скажем, в СССР, в мире Запада или в Китае), однако весной 2020 г., кажется, мы стоим на пороге не столько объединенной, всемирной «борьбы с вирусом» (опасности которого я не отрицаю), сколько такого тотального «учета и контроля», глобальность и всеохватность которого не могли предсказать ни Замятин, ни Оруэлл. Разве только, может быть, Достоевский нечто угадал — со словами его Инквизитора о «стаде» и «человечестве», которые вдруг регенерировались в беспрерывно прокручиваемых мировыми медиа суждениями вокруг этого СОVID-19. Нужно обладать совершенно неординарной волей к сопротивлению, чтобы не дать затянуть себя в эту воронку, дирижируемую Хозяевами Дискурса.

Никогда еще в истории человечества не было таких возможностей настолько тотального контроля над поведением человека и его повседневной жизнью — под предлогом лучшей ее организации. В большевицкие 20-е годы всего-то навсего пытались «синтезировать» Маркса и Фрейда в рамках «фрейдомарксизма», а затем «применить» результаты скрещивания в «практике» СССР. Теперь же мы можем лишь догадываться как могут быть синтезированы «эксперименты» на уровне уже целого мира с «экспериментами» по изменению генома человека. И это конструирование, предполагающее тотальный контроль («победа над природой»), лавинообразно усиливается. О подобной тотальности воздействия и мечтать не могли «инженеры человеческих душ». Впрочем, эта фраза в «большом времени» проявляет свой вполне инфернальный смысл: как раз сочетание «инженерии» — от социального до генетического уровней (сегодня, скажем, пара пустяков забеременеть от давно умершего человека; а завтра — от него же, мертвого, но генетически «улучшенного» — по сравнению с живым) с управлением «душами» раскрывает ныне еще не вполне нами осознанную «прогрессивность» иных большевицких интенций. Куда более, нежели ранее, проясняется так беспокоящий многих вопрос: почему советские «относительные» мифологии, при реализации которых не только пытались «покорить природу», но вытеснить и уничтожить мифологию «абсолютную», с таким сочувственным пониманием были встречены в «прогрессивных кругах» западного истеблишмента: нет, здесь вовсе никакая не «геополитика», тут иное…

В начале XX века никто из мирных и «цивилизованных» обывателей не поверил бы, если бы им сказали, что очень скоро ровно такие же «обыватели» будут травить друг друга газами в окопах, как травят разве что тараканов. В конце же его вряд ли кто бы поверил, что настолько вселенские потрясения (и я, опять-таки не совсем о жертвах пандемии) могут ожидать их собственную повседневность оттого, что будто бы кто-то там сожрал (или не сожрал) не вполне прожаренную летучую мышь.

Здравствуй, двадцать первый век! Свозимые в Коммунарку (символично, однако) приветствуют тебя!