"АЛЁША БЕСКОНВОЙНЫЙ" ВАСИЛИЯ ШУКШИНА И КОНВОИРУЕМАЯ РОССИЯ
Некоторые тексты позднесоветской прозы представляют собой бесценные художественные свидетельства важнейших культурных процессов, происходивших в нашей стране в XX веке. К числу таковых относится и рассказ В. М. Шукшина «Алеша Бесконвойный».
В художественном мире Шукшина, как давно замечено, — обилие «чудиков», странных, эксцентричных персонажей, поведение которых особенно бросалось в глаза на фоне повседневной жизни советских людей того времени. Алеша Бесконвойный — один из этого ряда шукшинских «чудиков». Почему так важен этот текст как с историко-литературной, так и с исторической точки зрения? Потому что в этом рассказе в судьбе центрального персонажа символически передана несломленность, но, вместе с тем, драма русского народа в ХХ веке.
Далее читать (в pdf) ЗДЕСЬ
Опубликовано:
Проблемы исторической поэтики. Вып. 13. Петрозаводск : Издательство ПетрГУ, 2015. — С. 662-672.
3 комментария
Иван, мне жутко не нравится определение «чудики» по отношению к героям Шукшина. Этот ублюдочный термин введен в обиход известно кем и даже можно догадаться, с какой целью.
Можно замалчивать русских поэтов (Тряпкина, Кузнецова, Передреева), прозаиков (как Личутина сегодня). Но Шукшин был слишком уж масштабной фигурой, чтобы просто отмахнуться, как от назойливой мухи.
Поэтому было сделано все возможное и невозможное, чтоб представить его создателем этаких забавных, полумаргинальных персонажей; таким, знаете ли, Пантелеймоном Романовым наших дней.
Великолепный анализ прозы Шукшина. Но мне так и не удалось до конца забыть об этих вскользь упомянутых в самом начале «чудиках».
Мне, Андрей, не нравится вся сплошь советская терминология. И что мне прикажешь теперь делать? Я нахожусь в одном научном поле с коллегами по «цеху». Я и так ввожу (стараюсь ввести) новый категориальный аппарат русской филологии. Как, может быть, ты знаешь. Который бы более отвечал самой сущности русской литературы, чем многие — по твоему замечанию — «ублюдочные» определения.
Однако ведь науку-то с «нуля» ни один человек создать не может. Даже если предыдущий этап этой самой науки (пусть это и «наука о литературе») ему остро не нравится. Термин «чудики» утвердился в «нашем» литературоведении, обращенном к Шукшину. Я его потому и употребляю. А затем пытаюсь, как ты заметил же, перевести интерпретацию в другой регистр.
Спасибо большое за этот текст. Еще пару лет назад услышала от Вас трактовку этого рассказа, но коротко, а сама к нему давно не возвращалась. Просто удивительно, как внятны у Шукшина смыслы, о которых Вы пишете и о которых до Вас я никогда не задумывалась…
Последние записи
Последние комментарии
Архивы