СЕРГЕЙ ЧУПРИНИН В "ЗНАМЕНИ" О "ПОСТСОВЕТСКИХ МИФОЛОГИЯХ"

После первых откликов на «Мифологии» (можно отметить и этот) наступила ожидаемая пауза, которую очень удачно, впрочем, прервал Сергей Иванович Чупринин, главный редактор «Знамени».

Почему – ожидаемая? Легион «героев» моих очерков, по-видимому, никак не мог решить: замолчать ли вовсе эту книгу, либо же привычным для себя способом «отреагировать», сигнализируя куда и кому нужно.

Так уж получилось, что первым из героев книги отозвался именно Чупринин.

Почему – «героев», я ведь о самом Чупринине не написал ни строчки? О нем – нет. Но ведь книга-то и посвящена, в частности, описанию того, как именно номенклатурные (и околономенклатурные) деятели «литературы и искусства» советского времени, скажем,
подписывавшие свои инструктажные партийные колонки в КПССные времена в «Литературной газете» погонялом ЛИТЕРАТОР (простите, я использовал в данном случае «чужое слово», язык, привычный не для себя, но вполне привычный для Сергея Ивановича: см. ниже), затем же в постсоветские годы с неприличной скоростью превратились в «наших либералов», раздающих — непременно среди «своих» — литературные премии и другие вполне осязаемые «литераторами» вещи. Это награда за правильное понимание гибкой «линии партии» и готовность неуклонно ей следовать. Какой бы уж она ни была «на современном этапе». Мне это позволяет проиллюстрировать особенности «полемики» постсоветского времени, т.е. почему эта лагерная идеологическая «полемика» за четверть века не смогла и не сможет стать полноценным диалогом.

Поскольку же С. Чупринин адресно выделил мою фамилию в фейсбуке, размещая свою рецензию, в итоге чего она появилась и на моей странице, то, очевидно, желал и какой-то моей реакции. Но я опоздал. Уже отозвались и без меня.

Поэтому я ниже размещаю текст Чупринина, отклик на него, а потом и свой P.S.

***
“И вот еще зачем люди приходят в Фейсбук — чтобы вступить в диалог не только со «своими», настроенными по тому же, что у тебя, эмоциональному и смысловому камертону, но и с «чужими».

Как сердцу высказать себя — каждый из нас так ли, иначе ли решит. А вот другому как понять тебя — тайна тайн.

В том числе для профессора Ивана Есаулова, прошедшего путь от книги о Бабеле, написанной в соавторстве с Галиной Андреевной Белой, до трудов про соборность, мистику и пасхальность (sic!) в русской словесности. Убежденный антисоветчик и антикоммунист, он и к нынешней российской реальности относится с отвращением — во-первых, потому что «в РФ так вполне и не состоялась необходимая десоветизация». Во-вторых же, «потому что и нынешние совпатриоты, и те, кто самоназвались «либералами», вышли из одной большевицкой шинели».

Что ж, с первым тезисом трудно не согласиться — нюрнбергский процесс над коммунократией был, увы, только анонсирован, но не осуществлен. А вот касаемо второго нужны доказательства, не правда ли? И, разбирая их, с некоторым изумлением обнаруживаешь, что к «совпатриотизму», на наших глазах занявшему вакантное место национальной идеи, профессор И. Есаулов вроде как бы даже и снисходителен. Если поминает, то исключительно в общем виде, без имен и ссылок, не отягощая себя полемикой.

И не то, совсем не то с пресловутыми либералами — «новиопы», «последыши Троцкого», «плебеи», «хамы», «шулеры», «ничтожества», «разбойники с большой дороги»… И за каждым таким погонялом конкретные фамилии людей, одни из которых действительно виновны в том, что без одобрения отозвались об очередном сочинении г-на профессора (т.е. написали «большевицкий по духу донос на меня…»), а другие привлечены за компанию, ввиду того что они не разделяют ни господствующего в обществе тренда, ни воззрений И. Есаулова на прошлое, настоящее и будущее России. Так книга, родившаяся из фейсбучных постов, и идет. От призывов к диалогу — к пометке, что нет, мол, «у меня никакой надежды усовестить вас». От декларации про то, что «этническое ядро» либеральной среды для него «вторично», — к подробному, как и заведено со времен борьбы с космополитами, исчислению подозрительно звучащих фамилий, отчеств и псевдонимов своих оппонентов. От заявления: «…Я не принадлежу ни к одному из сколько-нибудь влиятельных постсоветских общественно-политических кланов», — к посильному участию в той «бесогонской» травле, какую по отношению к либералам развязала нынешняя «совпатриотическая» пропаганда.

Какой уж тут диалог?”
(Сергей Чупринин. Попутное чтение. Знамя, 2015. № 12).

***
“Прекрасная рецензия на книгу И.А. Есаулова. Прекрасна она тем, что по ней любого студента можно научить, как НЕ стоит писать рецензии и как можно извратить смысл и предназначение отдельно взятой книги. Позволю себе высказаться по этому поводу.

Я читала «Мифологии» внимательно, в отличие, видимо, от Вас, уважаемый Сергей Иванович. И у меня сложилось совершенно другое мнение и восприятие книги. Вы можете возразить, что, мол, на вкус и цвет и что высказываете в рецензии свою собственную точку зрения, которая, естественно, вовсе не обязана совпадать с моей или чьей-либо еще. С этим доводом я бы согласилась. Но я не могу согласиться с намеренным искажением авторской позиции, а также с тем, что Вы (такое уж сложилось впечатление) намеренно обращаете внимание на какие-то детали (тем более надуманные исключительно Вами), но оставляете в стороне главный посыл этой книги.

Например, странно было прочитать в Вашей заметке, что И.А. Есаулов будто бы снисходительно относится к совпатриотам, не называя имен и фамилий и не вступая в полемику. Во-первых, надо умудриться не заметить тот факт, что значительная часть книги
— и есть эта полемика с этими самыми совпатриотами. Полемика, правда, заочная, но аргументированная и жесткая. Это статьи и о большевицкой топонимике, и о трактовке и преподнесении русской истории и пр. А то, что не называются имена и фамилии…
Простите, но это в данном контексте абсолютно не нужно. Все и так прекрасно понимают (а Вы, выходит, нет?), кто ответственен за те вещи, о которых пишет Иван Андреевич, и почему так происходит. Тем более что приводить, например, подробные и лишние биографические сведения о славном коммунистическом прошлом тех или иных деятелей, — это исключительно Ваша прерогатива (если вспомнить «энциклопедический» справочник «Новая Россия: мир литературы»).

Во-вторых, притянутым за уши выглядит Ваш посыл, что «либералов» автор «Мифологий» ругает почем зря без всякой на то причины. Считаю, что Вы здесь не только не правы, но и намеренно смещаете фокус. Речь вовсе не о том, что какие-то персоналии упомянуты только потому, что им не понравились труды Ивана Андреевича. (Параллельно замечу, что разница между «не понравились сочинения» и «написали донос» очень большая. И проф. Есаулов, насколько мне известно, наоборот, всегда приветствует чужую точку зрения, в том числе отличную от его собственной, и рад полемике.) Речь также не о том, что «либералы» якобы по-другому, не так, как автор, смотрят на историю и развитие России. Все дело в том, все «оппозиционеры» и иже с ними, о которых пишет автор, таковыми вовсе не являются, выполняют определенную роль придворных скоморохов, назначенную совпатриотами, и всячески создают видимость оппозиции в стране. Тогда как ее нет и не было. И доказательств этому, на отсутствие которых Вы так сетуете, в книге больше чем достаточно. Кстати о доказательствах. Меня в вышеупомянутой Вашей книге крайне удивило в свое время обилие каких-то слухов и домыслов, которые Вы приводите, вовсе не заботясь достоверностью информации. Например, о принадлежности Юлиана Семенова к госорганам. Ну да ладно. Видимо, формат энциклопедии требовал в то время включения таких сведений. Мне трудно судить.

Что же касается перечисления автором «подозрительно звучащих фамилий», то это просто смешно. Я прочитала много отзывов на книгу, хороших и плохих, но никто не обратил внимание на что-подобное — настолько несущественен и неуместен данный контекст восприятия книги. Кроме того, простите, пожалуйста но Вам ли говорить об этом, когда в том же справочнике, который я упоминала дважды, Вы с особой тщательностью и любовью выводите не менее подозрительные настоящие фамилии, имена и отчества писателей, даже малоизвестных. Зато в других случаях, когда надо раскрыть псевдонимы писателей, подобной тщательностью и не пахнет. Так что просто удивительно читать какие-то нелепые отсылки к временам борьбы с космополитами.

Ну и конечно, странным выглядит последний посыл, про «гонимых либералов». Вся книга ведь тому и посвящена, что все эти » гонения», разумеется, нельзя принимать всерьез, так
же, например, как и оплот «оппозиции» «Эхо Москвы» и прочих так называемых либералов. Которые, ругая власть предержащих, не забывают исправно получать зарплату и пр. от госкомпаний. Чтобы не заметить этих утверждений в книге, нужно либо не открывать ее вовсе, либо читать вверх ногами.

В одном только могу согласиться с Вами, уважаемый Сергей Иванович. При подобном несерьезном отношении, выворачивании смыслов наизнанку и отсутствии готовности к конструктивной полемике диалога действительно быть не может. Это мое личное мнение”.
(Евгения Сарычева, фейсбук, 11 декабря)
***
P.S. Технология письма Чупринина действительно весьма характерна для определенного рода жанра. Для начала он объявляет меня «антисоветчиком» (каждый понимает, что это
означает в нынешних российских реалиях). Затем, чтобы уже ни у кого не было сомнений на мой счет, оказывается, что и к стране, в которой я проживаю («к нынешней российской реальности»), я «тоже отношусь с отвращением». То есть, выходит, и антисоветчик, и «антикоммунист», и русофоб. Хорошее начало для чаемого «диалога».

Таким чудовищем я был, впрочем, не всегда, автор прозрачно намекает, что когда-то я был вполне “хорошим”, вполне “своим”, раз начинал свой “путь” с книги о Бабеле (следует упоминание о моем соавторе, совсем “своей” Галине Андреевне Белой), а затем
вот стал “плохим”, “чужим”, когда стал писать о соборности и пасхальности (“sic!” сопровождает Сергей Иванович непонятное для него последнее слово).

Моя первая книга – о Гоголе, а не о Бабеле. Когда-то, составляя свой “энциклопедический словарь-справочник” под названием “НОВАЯ РОССИЯ: МИР ЛИТЕРАТУРЫ», Сергей Иванович об этом помнил, работая над статьей обо мне. А теперь, выходит, «забыл». Ничего, бывает. Так что вехи моего «пути» немножечко искажены (как и все остальное) Чуприниным.

Главное же (не уверен, правда, что это вполне понимает Чупринин) состоит в том, что, в отличие от некоторых ЛИТЕРАТОРОВ, все-таки не вихлялся туда или сюда в зависимости от предмета своих занятий и идеологической (и не только одной лишь идеологической)
выгоды. Кстати, я и о Демьяне Бедном писал. И о других советских литераторах. Только немножечко не так, как привык Сергей Чупринин. Увы, но именно так, как понимает дело Чупринин, и учили когда-то наших пропагандистов и контрпропагандистов, работников «идеологического фронта».

Нетрудно убедиться, между тем, любому, открывшему мои книги о соборности (1995) и пасхальности (2004), что «бабелевские» главы имеются в той и другой. Именно потому, что Исаак Бабель замечательно репрезентирует некоторые особенности раннебольшевицкого космоса, чего не желали понимать ни тогдашние демократо-либералы, ни нынешние совпатриоты. Более того, уже в 2011 году в главном болгарском университетском издательстве «Св. Климент Охридский», когда мой бабелевский «путь», по Чупринину, должен быть уже давным-давно прискорбно закончен, вышла моя отдельная книга (sic, Сергей Иванович, sic!) «Культурные подтексты поэтики Исаака Бабеля». А предложили мне ее издать в Софии как раз болгарские коллеги, «господа профессора», да-с…

Что же до псевдонимов, то я тоже полагаю, что здесь меня Сергей Иванович с кем-то явно перепутал, я боюсь, что с самим собой. Вот что отметила Виктория Шохина, рецензируя книгу самого Чупринина: «А еще ему явно нравится раскрывать псевдонимы, за которыми скрываются еврейские фамилии/имена/отчества. Так, благодарный читатель узнает наконец, что: Аксельрод Елена Марковна (Мееровна); Ардов (Зильберман) Михаил Викторович, Бакланов (Фридман) Григорий Яковлевич, Богораз (Богораз-Брухман) Лариса Иосифовна, Буртин Юрий Григорьевич (Гиршович), Володин (Лифшиц) Александр Моисеевич, Лазарев (Шиндель) Лазарь Ильич, Семенов (Ляндрес) Юлиан Семенович. Особенно повезло Катерли: (урожденная — Фарфель; по мужу — Эфрос) Нина Семеновна (Соломоновна). И т.п.».

В моей же книге ни Троцкий, ни Дмитрий Быков, ни кто-либо другой не обозначены своими девичьими (дописательскими) именами, а если кто-то иногда обозначается, то сугубо функционально (например, когда нужно объяснить читателю, какое отношение красная московская прокурорша Ида Авербах имела к большевицкому «семейному подряду»). Неужели совсем неинтересно же узнать, отчего она-то благополучно «реабилитирована» в «новой России», а вот адмирал Колчак – нет, не заслужил?

Наконец, о приводимых Сергеем Ивановичем «погонялах». Два из них он мне просто приписал (нехорошо, Сергей Иванович, заниматься приписками), ибо это вообще не мой слог и стиль, в большинстве же других случаев это не что иное, как «чужое слово» (М.М. Бахтин), мною сознательно иронически использованное, взятое из дискурса как раз «героев» моих очерков. Это «чужое слово» мною чаще всего не закавычено (например, в очерке «Проклятое тоталитарное христианство»: надеюсь, меня на этом основании не обвинят ведь в христианофобии? Можно, впрочем, и обвинить – в духе Чупринина, здесь вижу его явный недосмотр).

К сожалению, привыкший к идеологическому монологизму С. Чупринин, что называется, как-то «не заметил» главного: мой книга — это вовсе не «фейсбучный роман» (здесь он тоже меня с кем-то перепутал), это именно диалог с читателями, книга сплошь диалогична, такова главная ее структурная особенность, моя собственная позиция не раз и не два уточняется и конкретизируется именно в этом диалоге, за который я благодарю читателей и комментаторов этого портала (а вовсе никакого не «фейсбука»).

Но сколько-нибудь плодотворный диалог (уже не говоря о «диалоге согласия») возможен, если этого не знает Чупринин, с теми, кто имеет собственное, отличное от своей «группы» мнение, а вот с «партийной позицией» ни в какой диалог вступить невозможно. Мои «персоналии» (в этой книге) представляют то или иное «групповое» (партийное) сознание, являются отражением более общих тенденций, точнее именно что «структур повседневности». Может быть, в личном общении они милые и остроумные люди. Но мне было важно показать, насколько сам их дискурс пропитан групповой ангажированностью и групповой же нетерпимостью (большевицкой по своему культурному происхождению).

«Интеллигентское» пространство РФ жестко делится по принципу «свой»/«чужой». Проблема же состоит именно в том, что мои «герои» — абсолютно жестоковыйно – в публичном поле – выражают именно то, что я и назвал – «вышли из одной большевицкой шинели». Поэтому жаль, что о сути моей книги (неприятии не «личностей», а неприятие самого организованного совершенно определенным образом постсоветского «формата») Сергей Иванович ни словом не отозвался. Понятно – почему именно не отозвался: он один из тех, кто особым образом это пространство и форматировал, но все-равно жаль. Как жаль и того, что нынешние «либералы» и «совпатриоты» РФ двумя гирями висят на ногах и без того тонущей страны. Как жаль, что они, закостеневшие в своей групповой ангажированности, исхитрились на целых четверть века заморозить в РФ всякую свободную дискуссию и нормальную полемику – в своей органической неспособности воспринимать что-либо новое, не вмещающееся в созданный ими же пресловутый «формат».

Мне кажется, что, читая книгу, Сергею Ивановичу стало все-таки немного обидно. Обидно за себя. Как раз из-за обиды он и обращает ко мне какие-то совсем уж странно звучащие упреки. Простите, к вихляниях наших ЛИТЕРАТОРОВ я и в юности-то относился с презрением, а теперь и подавно. Для того во второй части книги («Аксиология русской культуры») и датированы мои очерки, первый из которых («С кого начинается Родина?») опубликован в 1991 г., а последний — в 2014 г., дабы читатель смог убедиться (я совершенно уверен, что убедился и Сергей Иванович): можно же жить и писать, не вихляясь. Обидно, наверное.