БОЛЬШЕВИЦКАЯ ПАНИКА ПОСЛЕ НАЗНАЧЕНИЯ ОЛЬГИ ВАСИЛЬЕВОЙ МИНИСТРОМ ОБРАЗОВАНИЯ

Этот пост был демонстративно уничтожен хакерами (вместе с порталом). Упреждая приводимую мною ниже цитату, нетрудно понять, чья эта работа…

Однако записанное не пропадает… Благодарю своих читателей за помощь в восстановлении текста.

Поскольку, как это должно быть понятно уже всем и каждому, никаких таких «либералов» в РФ нет (да и взяться им здесь было неоткуда), а есть только лишь более-менее откровенно симпатизирующие – в силу разных причин, в основном, семейно-биографических – нашим «пламенным революционерам», ранним большевикам, всей этой «ленинской гвардии» (досталинского призыва), то назначение министром образования человека, который – как ученый – без ритуальных большевицких проклятий изучал историю Русской Православной Церкви советского периода, было ожидаемо встречено – в этом новиопском кругу – единодушным визгом жалобным и воем. Отозваться я хотел, собственно, не о самой Ольге Юрьевне, которая – пока что – ровно ничего (ни хорошего, ни плохого) просто не успела сделать на новом месте работы, а именно об этом единодушии.

Карикатуры на Васильеву (например, на “Эхе Москвы”, где она – со скошенными глазами – изображается с горящей свечей), подчеркивающие, что именно Ольга Юрьевна непременно “поставит крест” на образовании (неужто действительно упразднит присосавшуюся к нему публику определенного пошиба?), заставляют вспомнить самую оголтелую “антирелигиозную” (на самом же деле – антиправославную) большевицкую же пропаганду, которую Мих. Булгаков, посетивший редакцию “Безбожника” в 1925 году, передал, например, так: “Суть не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно Его. Нетрудно понять, чья эта работа”.

В одной шеренге шагают и известные “наши” юристы, вроде Генри Резника, и даже некоторые организации, вроде ФЕОР (Федерация еврейских общин России). Последняя, потребовавшая от Васильевой прояснить ее отношение к “сталинской” эпохе, заявила, что “сталинский период был для России смертоносным”, однако же с любопытным, крайне любопытным пояснением: что “страх перед террором” в эту “эпоху”, мол, заменил “послереволюционный энтузиазм”. Вон оно что. Значит, то, что описывал Мих. Булгаков, а также организованное истребление людей в досталинский еще период, наряду с погромом Русской Церкви, это есть “послереволюционный энтузиазм”? Гм. Спасибо Боруху Горину, главе департамента общественных связей ФЕОР, “прояснил отношение”. В той же шеренге и Сергей Пархоменко, который – априори! – заявляет, что “к сфере академической науки, к сфере фундаментальной науки, к сфере прикладной науки эта Ольга Юрьевна Васильева не имеет совершенно никакого отношения”, призывая науку отнять у Васильевой и отдать “какому-нибудь человеку поприличнее”. Просто надрывает сердце мне г-н Пархоменко своими стенаниями, честное слово. Но более всего стенаний по поводу этого назначения можно найти в диалогах Венедиктова и Бунтмана, из которых я, например, узнал, что предыдущий министр, продолживший развал нашего образования, “очень неплохой управленец”.

Еще раз. Мой пост – не о Васильевой. Мы уже настолько привыкли, что в череде министров образования каждый “новый” еще хлеще (и сговорчивее) своего предшественника, ждать чего-то доброго и от новых назначений было бы крайне наивно. Надоело, честно говоря, даже и надеяться. Но всё же… всё же… всё же… Столь единодушный (и такой искренний) вопль персонажей, которые слишком хорошо нам известны своим отношением и к истории России, и к традициям русского образования, и к русской Церкви (см. еще раз Мих. Булгакова, он хорошо обозначил новиопские “скрепы”, которым они “единственно верны”), как-то в эти последние августовские деньки располагает и к некоторой – хотя и слабой, но надежде.

Если в итоге этого назначения хотя бы часть той публики, которую прямо-таки ну никак не оторвать от коридоров Минобра, будет распущена (или отправлена – вслед за прошлым министром – “на хутор бабочек ловить”, как это тоскливо передает на своем жаргоне Пархоменко, жалея Ливанова), то, глядишь, в руководстве нашим образованием, и появятся новые лица, для которых “загоголина” – это вовсе не тысячелетняя Россия, а тот короткий (по историческим меркам) период, когда прорвавшимся к власти культурным маргиналам, что ныне так жалобно поют, удалось с “послереволюционным энтузиазмом” деформировать магистральный вектор ее развития. Я бы весьма приветствовал расчистку тех авгиевых конюшен, которые настолько загадил, по словам Венедиктова, “очень неплохой управленец”.

P.S. Некоторым диссонансом в этом хоре единодушного большевицкого негодования является отклик Георгия Бовта, который, отметив, что Васильева, “в мировоззренческих симпатиях, во взглядах на общественное развитие, воспитание и т.д., <...> без сомнения, на стороне Церкви (исправил безграмотную строчную букву на прописную. – И.Е.), а также то, что она – “убежденный консерватор, причем религиозный”, все-таки признаёт: “В ее лице мы вообще имеем дело с серьезным ученым, ее статьи и монографии выполнены на высоком профессиональном уровне”. Прочитав же – в том же материале, что “профессионально подготовленный консерватор лучше безграмотного крикуна-либерала”, я как-то немного обеспокоился карьерой г-на Бовта, как бы его же круг, “взявшись за руки”, не отлучил от профессии, а то уж очень фрондирует, очень рискует…