"МИССИЯ ФИЛОЛОГА": о творческом вечере

Воспроизвожу материал о творческом вечере из симпатичного сетевого издания «Литис». Авторы Сергей Шулаков и Ян В. Мищенко. Там имеется и фоторепортаж.

Естественная для принимающей стороны дата 28 февраля 2013 года в литературной гостиной Булгаковского дома, что в Москве на Садовой, была занята творческим вечером профессора Ивана Андреевича Есаулова.

Несомненным правом явной и бесспорной хозяйки гостиной, секретаря Союза писателей Москвы Лолы Звонаревой, слово для открытия собрания было предоставлено Андрею Галамаге. «Невозможно отделаться от впечатления – то, что делает в русской филологии профессор Есаулов, пора было сделать давно, — сказал он. — Проще всего было бы заявить, что профессор Есаулов пытается вернуть смысл понятию русской соборности. Но в современном нам общественном устройстве важно то, что Иван Есаулов не просто академический филолог, человек, который что-то аргументировано высказывает. Важно, что он автор книг, которые читают. Творческий вечер литературоведа, — продолжал Андрей Галамага, — по нынешним временам событие уникальное. Сегодня в Булгаковский дом пришли люди, которые, помимо того, что любят родную литературу, еще и понимают, что они могут что-то сделать для нее, понимают, что в определенной мере от них, пришедших, зависит ее судьба». Андрей Галамага читал свои стихи, в том числе посвященные одному из гостей, Юрию Баранову, «Мы успели родиться на шестой части суши…».

Говоря о своей работе, Иван Андреевич Есаулов отметил самопроизвольный аспект восприятия книг, автором которых является. «Словно само собой выходит так, что каждая из моих книг есть не то, чтобы вызов наиболее косным из общепринятых положений, а естественный ответ на вызывающую их омертвелость. Например, по убеждению шестидесятников, укладывающийся в границы их обзора мир делится на злобную советскую власть и противостоящих им Дон-Кихотов, одним из которых был Бабель, и которых она, власть, пожирала. Я попытался показать родство Бабеля раннему состоянию советского космоса. И эта попытка, этот разговор, в книге «Культурные подтексты поэтики Исаака Бабеля» показался вызывающим». В первой половине 90-х, в известный момент, когда знаменитая коробка из-под ксерокса или бумаги из-под ксерокса решила выборы тогда, когда все были убеждены в неизбежном возвращении коммунистов, в книге о категории соборности в русской литературе профессор Есаулов попытался развести русскую соборность и коллективизм. Тогда-то, по словам профессора Есаулова, возник удивительный эффект: такому разводу воспротивились как те, кто проклинал это единство, так и те, кто его воспевал. «Я ожидал подобного эффекта, но его накал превзошел все мои ожидания», – с искренним огорчением рассказал профессор Есаулов.

«Книга «Пасхальность русской словесности» оказалась кстати именно тогда, когда оправившиеся от ощущения катастрофы партийные функционеры потихоньку словно бы стали переходить на службу церкви, – продолжал профессор. – Они принялись выковывать из веры идеологию. И сейчас хорошо котируется профанное высказывание о том, что «Моральный кодекс строителя коммунизма» имеет нечто общее с Нагорной проповедью. Но идеология не есть вера. Чтобы попытаться доказать это, мне пришлось ввести термин «культурное бессознательное». Его не смогли изгнать из народной традиции даже в самые отчаянно безбожные времена. И получается, что существует нечто, что невозможно охватить строго научным знанием. Что иначе, — сказал профессор Есаулов, — ученые превратились бы в новых жрецов, и не нужна была бы ни наука, ни культура в целом».

О книге «Русская классика: Новое понимание» автор рассказал, что она заострена против нового сциентизма. «Выяснилось, что в ней я полемизирую с тем, с чем нельзя полемизировать – разом с трудами Бахтина и Лосева, Выготского и Лотмана. В свое время невозможно было открыто полемизировать с классиками марксизма, а в новейшее время в массовом филологическом сознании парадоксальным образом сложился новый пантеон. Эту книгу я по главам выкладываю на своем сайте: книга оказалась слишком дорогой».

Завершая свое выступление, профессор Есаулов подвел условный итог: «Я писал настолько прямо о некоторых вещах, насколько это возможно в рамках научной работы. Исправить этот мир я не могу, никого укорять не хочу, а ответить мнимо логичным, успокоительным, но опасным тенденциям должен».

Евгения Коршунова, обаятельная юная кандидат филологических наук из Украины, трогательно говорила о том, что профессор Есаулов начал заниматься Иваном Шмелевым еще тогда, когда писатель практически не был наделен статусом классика, чему в конце концов способствовали многочисленные Шмелевские чтения в Алуште. Писатель и критик Юрий Баранов высказался полемически: в том смысле, что в его, Баранова, понимании колхоз и соборность, на кардинальном различии которых настаивает Иван Есаулов, все же имеют глубинное родство.

Людмила Дорофеева, представлявшая Балтийский федеральный университет имени Канта, донесла до собравшихся историю частного свойства. Она рассказала, как в 1995 году готовилась к лекциям о Бабеле, и в связи с фигурой писателя у нее возникли вопросы. Ответы на них Людмила Дорофеева быстро обнаружила в статье профессора Есаулова в журнале «Новый мир». «А потом, — рассказала доцент Балтийского университета, — категория соборности сама приехала в Калининград. Открылась дверь, и явился профессор Есаулов с пачками своей книги. Теперь мы связаны одной цепью. Иван Андреевич с тех пор участвует в летнем международном семинаре-дискуссии, который даже в каникулярное время собирает немало студентов, преподавателей школ и именитых филологов. Там мы и работаем, и отдыхаем на берегу моря». «Я работаю там спасателем», – улыбаясь, добавил профессор Есаулов. И озвучил тему следующего калининградского семинара – «Религиозность и народная культура».

Поэт и переводчик Григорий Певцов говорил о том, что профессор Есаулов обладает жестким доказательным стилем письма, который, однако, не отменяет умения взглянуть на предмет исследования сердцем. Рассказав о гуманоидах, живших до Адама, но, к несчастью, неодушевленных, о константинопольском Софийском соборе, как символе объединения Европы и о Троцком, нашедшем символ серпа и молота у этрусских жрецов, и иных не менее интересных предметах. Григорий Певцов все же выразил мысль о том, что домком товарища Швондера вовсе не тождественен соборности, свойственной греко-византийскому мышлению. И прибавил: «Я счастлив жить в одну эпоху с Есауловым».

Счастливы и мы. Ибо русская филология часто является полем порой несколько взвинченных споров, особенно, если произносится слово «русское». В этих спорах одни, скрывая чувства, механически бронзовеют, другие как раз не в силах свои порывы сдерживать, и только Иван Андреевич Есаулов примирительно настаивает на своем.

http://www.litis.org/meropriatia/missiya-filologa.html#more-2616