ПЕРВЫЙ ГЕНОЦИД И СТРАСТИ ПО СЕРОВУ

опубликовано esaulov дата 2016-01-24 12:56 категории blog, Uncategorized

[Циркулярное письмо Оргбюро ЦК РКП (б)]
Об отношении к казакам
24 января 1919 г.
Циркулярно. Секретно

… Необходимо, учитывая опыт гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем ПОГОЛОВНОГО ИХ ИСТРЕБЛЕНИЯ. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо: … провести МАССОВЫЙ ТЕРРОР против богатых казаков, истребив их ПОГОЛОВНО; провести беспощадный МАССОВЫЙ ТЕРРОР по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо принять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти… Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам… Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи… Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка… Всем комиссарам, назначенным в те или иные казачьи поселения, предлагается проявить максимальную твердость и неуклонно проводить настоящие указания…

Центральный Комитет РКП(б)»

Сами казаки считали (и считают) себя отдельным народом, обладающим ярко выраженным самосознанием (отличным, например, как от украинцев, так и от русских), другие же определяют казаков как сословие. Так или иначе, большевицкая верхушка изначально — тайно и строго организованно — ставила своей целью массовое уничтожение казаков. Подписано циркулярное письмо Я. Свердловым, тем самым, топонимикой в честь которого и «памятниками» которого — с его подельниками — загажена вся территория современной РФ.

8 апреля 1919 г. выходит директива Донбюро «Насущная задача — полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества…». Подобного террора, который трудно определить иначе, чем геноцид, никогда не было ранее на территории России. За всю её историю.

Одновременно с массовым уничтожением была развернута массированная кампания идеологического обоснования террора. Как образец:
«У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма… Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира…» («Известия народного комиссариата по военным делам»»).

Я как-то не заметил, чтобы по территории нынешней Российской Федерации проходили — в школах, в учебных заведениях, в медиа- — какие-либо акции ПАМЯТИ, посвященной началу террора и геноцида. А ведь фактически уничтожили (истребили и сломили) целый народ. Без которого сама конфигурация территории России была бы совершенно другой. Не подскажете ли, почему? А где же «никто не забыт, ничто не забыто»? Это к кому-то другим, по-видимому, относится?

Ну и так вышло, что сегодня же должна была закончиться грандиозная выставка художника Серова в Третьяковке (на Крымском валу). Продленная, правда, на неделю. Никогда еще коллекция картин, эскизов, набросков не была представлена в таком полном виде. Случилось неожиданное: народ стоял по пять часов на московском морозе, чтобы попасть на выставку.

И вот реакция нашего «креативного класса», нашей искусственно выведенной культурной «элиты», заместившей элиту подлинную, — после нескольких волн истребления, начало которым положил геноцид казаков.

И другой бомонд РФии, экстерриториальный, который уже лет двадцать представляет миру (доверено представлять) — в «культурных делегациях», «общественных советах», медиа-, университетах, презентациях, издательствах, школах, в Госдуме, да, в общем-то, везде — именно РУССКУЮ (sic!) культуру.
Взято мной из этого сетевого издания.

Андрей Борзенко, журналист:
«»Очередь на Серова» – это такой гениальный новостной хронотоп. Жду сообщений: «в результате перестрелки в очереди на Серова погибли три человека, еще пятеро получили ранения». «В очереди на Серова найдена первая в сезоне берестяная грамота». «Дальнобойщики присоединились к очереди на Серова». «Московские власти сообщают об окончании очереди на Серова»».

Михаил Ямпольский, философ, культуролог (этот, всегда желанный гость людей близкого круга РФии, помимо американского университета, еще и «представляет» время от времени русскую культуру на радио «Свобода»):
«Вообще говоря, неинтересный художник, но там висит много всяких великих княгинь, каких-то знаменитостей, такой бомонд Российской империи ее конца, возле каждого портрета краткая биография портретируемого, какая княгиня, или из какой семьи богатеев, и так далее. Все стоят, читают это и восхищаются светской жизнью ушедшей империи. Какие-то не очень устроенные женщины в основном, конечно, любуются на эту красоту двора… Третьяковка нащупала интерес людей, который лежит вне искусства… весь этот миф поздней Российской империи тебе дается, ты ходишь и кайфуешь».

Елена Караева, журналист (Франция)
«Итак, в Москве что-то там произошло, случилась выставка русского же художника, чьими полотнами забиты залы двух музеев в обеих столицах. В этой связи отчего-то те, кто любит трудное щастье, решили постоять на морозе в очереди… Любители трудного щастья замерзли и снесли двери в выставочные залы. Это все, что требуется знать про тягу к кюльтюр».

Иван Варламов, журналист
«В России очередь – это не просто цепочка людей… В стужу и в зной россияне, скованные одной цепью, выстраиваются в неровные линии или образуют толпы, чтобы получить нечто вожделенное. Когда-то это была еда и ценные предметы (достаточно вспомнить давку на Ходынке или очереди за дефицитными товарами народного потребления в СССР). Теперь на смену хлебу пришли зрелища».

Анна Наринская, журналист
«Отчитываюсь. Очередь очень большая… Это, скорее, не «про Серова», а про «жизнь и страну, которые мы потеряли»… Это про праздник, который у нас отняли: Юсупова с собачкой, цари, расхристанный Коровин, голая Ида все они уживаются здесь совершенно бесконфликтно».

Сергей Медведев, журналист
«Епическая сила искусства, словно финал «Парфюмера». Это должно было произойти. Вообще ажиотаж вокруг выставки Серова заслуживает анализа. Я был там в ноябре, и уже тогда в воздухе висело нездоровое оживление, большинство пришло явно не за искусством, а за сеансом имперской ностальгии и идентичности, как на выставке «Романовы». И как обычно, ресентимент кончается истерикой, выломанной дверью и разбитым носом».

Александр Архангельский, журналист
«Духовность на марше. Народ-двереносец».

Этими фразами известного журналиста, любимца наших медиа-, общественного деятеля, симпатизанта отдельных, зато весьма и весьма влиятельных фигур в околоцерковном кругу, и, кажется, еще и писателя, я, пожалуй, закончу обзор.

Потому что, кажется, дело не в Серове (а ранее не в отношении к Крыму, к поясу Богородицы, к Романовым и так далее). Здесь проявляются глубинные, совсем не личные, а как раз коллективные аксиологические установки, здесь выявились все фобии, связанные с образом исторической России как таковой. Здесь то самое «культурное бессознательное» назначенных «представлять» нашу страну людей, которое уже почти четверть века не даёт РФии стать вполне РОССИЕЙ.

Лучший же отклик, который я прочел об этой выставке, написала Наталья Осипова. Полностью я его приводить не буду, сами прочтите. Здесь лишь фрагменты:

««Давно было ясно, что имперская шовинистическая ностальгия закончится истерикой и разбитыми носами», «Они словно к святым мощам стоят», «Надо разобраться с их истерической тягой к искусству», — формировалось сетевое общественное мнение.

Действительно, непорядок. Что называется, слышен треск разрываемых шаблонов. Люди не за водкой стоят, не в обменник, не за гонораром на путинг, а к русскому классику Серову. Нет ли в этом какой-то большой беды?

Действительно, стояли тихо, смиренно, как к Поясу.

Серов в некоторых картинах вызывает почти религиозное чувство. Малевич наоборот. Вместо черного квадрата — свет. «Серовское отрадное». Девочка с персиками как икона Русского мира, который был да сплыл. После мороза и легкой муки обретение себя в летнем серовском раю — как второй акт перформанса, который невозможен без первого.

Уют великой европейской культуры, в которой мы не чужие, не изгои, а блистательные среди равных. Европа, с которой мы связаны семейными, династическими, культурными, финансовыми нитями, из которой мы были изгнаны и на которую смотрели из-за железного занавеса, как на навсегда утраченную, запретную и бесконечно далекую, — вот в какой реальности оказывается посетитель выставки Серова.

Хотя, собственно, ничего манифестирующего в картинах Серова нет. Взгляды, пальцы, голубоватые жилки в сгибе локтя, румянец, живое, полнокровное, изысканное, переменчивое, дерзкое. Художник, который умел написать человеческую судьбу. Еще не зная о том, как она сложится.

Портрет Николая II — хрестоматийный пример. В картине есть все, что случится потом. И даже то, что думает человек из января 2016 года, стоя в зале Третьяковки на Крымском валу.

Кто-то видит в Серове попытку сборки нового имперского концепта истории русского искусства, а кто-то — образ утраченной родины, которая безуспешно ищется на улицах и в музеях Парижа и Рима. Безуспешно — потому что обрести чужое можно, присвоить нельзя. Серов — свое, личное, семейное. Бери и пользуйся. Серов — художник хрестоматийный, из учебника. Оказывается, в учебнике некоторые страницы были склеенными, как секретные документы в архивном деле.

В какой-то момент, стоя в хороводе портретов, понимаешь: а это же и есть «люди с хорошими лицами» — дворяне, предприниматели, гении русского искусства, врачи, композиторы, певцы, крестьяне, благотворители, матери семейств, юноши, дети. Много лет должно было пройти, чтобы стоящие у картины увидели в девушке, освещенной солнцем, себя, а не чужую барышню другого сословия. Дети Боткина и маленькие великие князья — это дети с соседней улицы, теперь все дети выглядят так.

«Какие-то не очень устроенные женщины в основном, конечно, стоят и любуются на эту красоту двора», — говорит философ Михаил Ямпольский, посетивший выставку. Все ровно наоборот. Не чужие, а свои. Красота присвоена наследниками, хоть и не по прямой. Потомками деревенских баб, которые румянятся на картинах Серова, в тот же самый кусачий мороз.

Потомки и предки встретились в Третьяковке. И это самое интересное в выставке: смотришь уже не на картины, а на людей, смотрящих на картины. Портреты заговорили.

Самое больное на выставке — пояснительные подписи. Было — стало. Было: царь, князь, предприниматель, художник, музыкант, искусствовед, член семьи. Стало: расстрелян, арестован, дальнейшая судьба неизвестна, эмигрировал, жил в Британии, Сербии, США. Почти все герои картины Серова исчезли, вырваны с корнем, утрачены Россией. Или вовремя умерли. В 1916 году. Это знание о том, что было потом, делает нас, современников, мудрыми. Старше, чем почтенные старцы на картинах Серова. Старше, чем пожилой уже Лесков. Мы знаем, чем кончилось».

*****

Добавлю от себя. Долгое время те, кто соучаствовал в убийстве России, затем же ее и «объяснял» миру, «изучал» и «преподавал» историю убитой ими страны. Уже не говоря о «литературе». «Бесы» писали научные труды, объясняя народу, как «правильно понимать» роман Достоевского «Бесы». Те, кто соучаствовал (хотя бы интеллектуально) в геноциде казаков, и «объясняли» — кто такие казаки. И так далее. Доброй волей эти могильщики никогда не уйдут из привилегированных мест, где они располагаются своими сплоченными партийными рядами.

О степени влиятельности этого искусственно поддерживаемого на самом верху слоя «представляющих» Россию (но с системой ценностей, которая со всей наглядностью проявилась в очередной раз во время безобиднейшей выставки Серова!) может свидетельствовать только один забавный факт, который нечаянно обнаружил Вадим Левенталь: бездарные вирши симпатизанта этих пожизненно «представляющих» Россию товарищей нашим суровым и беспощадным в делах «оптимизации» Министерством образования вставлены… в школьный учебник по математике.

Вы еще не знаете подлинное «имя России»? точнее, «имя» нынешней РФии? Так узнайте же, если не знаете. Это вам не реакционная бездарность Серов, «неинтересный художник» (М. Ямпольский), которого только и мог возжаждать «народ-двероносец» (А. Архангельский). Это «наш» гений, гений РФии. Ведь иначе бы его «стихи» в учебник по математике не смогли попасть, не правда ли?

P.S. Не оцениваю, но констатирую: в конце дня всех превзошла, негодуя на русских людей, желающих посмотреть картины Серова, журналистка «Эха» Ксения Ларина, дочь радиоведущего же (особого, но такого же пропагандного советского вещания) Баршева и работницы Внешторга.

Эти биографические детали важны, потому что оказалось: русские люди просто не туда и не за тем стоят. Ностальгически Ксения Ларина вспоминает похвальную, «правильную» очередь, очередь в американскую забегаловку: «я стояла в очереди в Макдональдс, в той самой, первой очереди, зимой 90-го года! Это была очередь за свободой…»

А интересно все-таки, что вся эта крайне специфическая публика, как кто-то остроумно заметил, «самоубившаяся об очередь на Серова», вовсе даже не с таким прямо-таки мистическим ужасом, а куда более спокойно обсуждает перспективы возможного «СССР-2»; эту публику, в наших осинах самоназвавшуюся «либеральной», отчего-то совсем не трогают ни бесконечные ленинские истуканы, ни советская топонимика (я уж не говорю о геноциде казаков: об этом не вспомнил ни один из них). Что же их так Серов-то сильно ушиб? Почему почти каждый из них счел своим долгом так презрительно отметиться?

Эта ожившая мумия из склепа 90-х годов, которую я выше процитировал, помогла понять, в чем тут дело: ведь столь любезная ей забегаловка, продаваемая (в эховском Внешторге) в качестве культурного ориентира для РФ, это, конечно, символ. Вдумайтесь — ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА задача этой публики как раз в том и состояла, чтобы — на все лады — продавливать ложный выбор: «западное» (американское) или же «советское«. Это же и был их ФОРМАТ, самим форматом осуществлялась пропагандная промывка туземных мозгов.

А очередь к Серову (как ранее и к Поясу Богородицы) показала, что у людей осталась еще жажда русского, совсем даже и не воинственно-угрожающего, а нормального, мирного, здорового, культурного. Люди в РОССИЮ хотят. Надо же. Какая досада.

Не выполнили задание. Правильно «Газпром» скостил финансирование. Плохо работают. Некоторые тут же с «Эха» и побежали. По-моему, так во Внешторге действительно многим бы было куда сподручней, куда органичней, чем, например, «культуру» представлять. Или могли бы заняться схожим ремеслом. Приветствую «возвращение к истокам». Кому — Серов, ну а кому — Макдональдс. Каждому — своё.