МЕНЯ ЦИТИРУЮТ ВНУКИ ИЛЬИЧА

из «Московского комсомольца». Прямо на первой полосе.

Гонимый Александр Минкин провозгласил «волну погромную«, которая закончится, мол, для таких, как он, непременно «концлагерем».

Правда, цитируя (по информации ТАСС), мои слова (кстати, фраза о «самоубийственной культурной политике» также принадлежат мне), автор очередного доноса мое имя не упоминает. Наверное, чтобы я не «получил известность», не был «приглашаем в эфир», чтобы «не брали интервью», не «цитировали во всех новостях» (таковы опасения г-на Минкина). Но и без того птенцы гнезда швыдкова постарались, чтобы со мною ничего подобного не было, дорогой друг. В этом самом «эфире» покамест — за редким исключением — доминируют те же самые внуки ильича, что и г-н Минкин )))

Имеющий репутацию «сливного бачка» журналист, «прославившийся» тем, что публиковал полученные понятно от кого прослушки известных лиц (некоторые оппозиционеры утверждают, что брезговали использовать его грязные «источники»), имеет соответствующий таким наклонностям ход мысли: «и вот приказали»; «по чьей команде начали сейчас?»; «где же всё это время были гнев и идеалы? Лежали в коме?».

Не могу отвечать за других (жульничество г-на Минкина состоит еще и в том, что его донос призван создать иллюзию единодушия экспертов 2015 г., со многими из которых я просто не знаком, с партийными функционерами 1936 и 1946 гг.), отвечу за себя. Изучением волны погромов русской классики, начавшейся непосредственно после большевицкой революции (а не в 36-м или 46-м), я-то как раз и занимался последние десятилетия. Я не «лежал в коме», а читал доклады об этом во многих странах на многих конференциях, не ожидал «команды», а, рискуя своей профессиональной карьерой (уж весьма влиятельное международное лобби, как многим известно), писал книги, разбирался в истоках клокощущей ненависти к образу русского мира. Кстати, я редактирую научно-информационный портал «Трансформации русской классики«. Там есть раздел «Мракобесие» (настоящее, а не то, которым пугает известное лобби). Есть раздел «Власть«. Есть раздел «Современность«. Существует, между прочим, с 2004 г. И всё это время, все эти десятилетия, такие, как г-н Минкин, стремились торпедировать мои занятия, «выгнать из профессии». Особенно успешно у них это получалось как раз в РФ. Особенно в Москве.

К каким выводам я пришел, изучая эту самую «трансформацию» классики? Почему внуки ильича выступают всегда сплоченным таким легионом, как будто одна мама их родила? Могу поделиться. Вот г-н Минкин пишет о 1936 г., да какой уж там 1936-то год?

Раз г-н Минкин, цитируя меня, упрекает — в числе других — меня же (мол, «годами молчал»), то уж, так и быть, процитую ему тоже свои слова из последней — «итоговой» — книги.

«Культурный разрыв между исторической Россией и советским государством привел к тому, что зачастую базовые ценности тех, кто писал о русской литературе в советское время, не просто разительно отличались от системы ценностей самой этой литературы, но в ряде случаев можно говорить об их полной противоположности. Подобное радикальное рахождение аксиологических установок исследователей и предмета их изучения приводило к явному искажению истории русской литературы в целом и к превратной интерпретации ее вершинных произведений».

Далее я анализирую «работу с материалом», бунинским материалом, одного из известнейших «деформаторов» (каждый читатель может найти анализ на этом же портале), замечая: «сам этот подход, начиная с противопоставления реальности и произведения, завершая самоупоением от «преодоления» косной сущности и чаемой «деформации» этой сущности, вполне адекватно передает логику переосмысления и «присвоения» русской классики.

На втором же этапе происходил процесс, который можно обозначить как «вторичную сакрализацию», когда определенные сегменты русской культуры были присвоены и легитимированы «племенем пушкиноведов», если вспомнить известное выражение Мандельштама, однако это присвоение осуществлялось постредством выхолащивания собственного смысла переформатируемой культуры. При этом происходила выборочная адаптация русского наследства с точки зрения советской системы ценностей. Например, после пятнадцатилетнего погрома русской культуры было разрешено преподавать историю и литературу, однако хорошо известно в каком контексте подавались эти дисциплины. Из отечественной культуры были насильственно изъяты ее основополагающие духовные скрепы — например, православная традиция» (из книги «РУССКАЯ КЛАССИКА: НОВОЕ ПОНИМАНИЕ». СПб.: Алетейя, 2012).

Далее я пишу об особой «революционно-демократической мифологии«, которую — по определенным причинам — с удовольствием подхватили и вульгаризировали в постсоветское время эти самые внуки ильича. Дабы дальше не цитировать себя, приведу авторитетное свидетельство В.Е. Хализева, который также писал и о русской классике, и о русском театре (только зачем внукам ильича его слушать?): «Миф о русской действительности как средоточии косности, невежества, рабской покорности фатально и неотвратимо соприкасался с программой тотального разрушения отечественного бытия«. Что, и Валентина Евгеньевича запишите, тов. внуки, в «погромщики» (или, может быть, в «сталинисты»)?

Как нетрудно заметить из прошлого поста, о г-не Туминасе я-то отзываюсь до крайности терпимо и мягко (или, может быть, вы действительно считаете себя неприкасаемыми? Однако, как помните, даже «ленинская гвардия», будучи вначале неприкасаемой, в конце концов немножечко поредела). А вот, скажем, редактор «Литературной газеты» Юрий Поляков так отзывается о «новаторстве» г-на Туминаса: «Сижу я на постановке в театре Вахтангова «Евгений Онегин». Выходит актер, читает: «Татьяна – русская душою» и показывает на свое причинное место. Мне что хотят объяснить, что русская душа находится не там где литовская душа, вот что хотят мне объяснить и какое к этим комплексам имеет отношение Пушкин? Вот если вот так относиться к Пушкину, то, наверное, людям надо объяснить, что не надо трогать нашего Александра Сергеевича, его и так убили жестоко […] Если у тебя, человека, все-таки принадлежащего к другой культуре, ну, есть какое-то раздражение по поводу, скажем, России. Но ты ставишь спектакль на сцене академического русского театра. Ну, уйми немножко это раздражение. Я понимаю, сложные отношения. Не надо вот этим каким-то политизированным фобиям давать выход, когда ты ставишь нашего Александра Сергеевича Пушкина. У вас тоже есть классика, вот давай, там фобии свои реализовывай».

Сам я не помню этого эпизода, наверное, отвлекся, но если звучащие с вахтанговской сцены пушкинские строки —
Москва… как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!
— сопровождает намеренно глумливый антураж, созданный тем же режиссером, то ведь это система, это вовсе не «диалог» с Пушкиным, это называется совсем иначе.

И вот ведь какая странность. Положим, поиски Туминасом в том месте, которое назвал Юрий Поляков, «русской души», — это именно его «новая интерпретация Пушкина». Я вот тоже предлагаю новое понимание русской классики. За которое, вне всяких сомнений, и в упомянутом г-ном Минкиным 1936 году, и в 1946 меня бы — в лучшем случае — точно посадили. Ибо всегда помнили внуки ильича слова самого Ильича: «Наше дело — бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной национальной культурой великороссов».

Но именно это новое понимание (только вот совсем другое) лобби, близкое г-ну Минкину, отчего-то вовсе даже не мило, вовсе не любезно.

Дети ильича потому что. Помнят его «заветы». Знают, что над «национальной гордостью великороссов» надлежит исключительно издеваться. В этом и состоит суть «заветов».

Да, и еще одно. В социальных сетях прошлый мой пост вызвал горячее обсуждение, некоторые вот только не понимают, почему «новаторство» прикармливаемых РФ двадцать лет креативных режиссеров, для которых, похоже, в мире нет ничего отвратительнее Государства Российского, я сближаю с большевицкими двадцатыми годами.

Двадцать лет, в сущности, на театральных подмостках шел (и идет до сих пор) настоящий погром русской классики. Именно на это выделялись государственные деньги, именно за это награждали креативных режиссеров, именно за это их включали во всевозможные “государственные делегации”. Которые “представляли” по всему миру “современное русское искусство”. И были там одни и те же лица. Один и тот же круг. С одним и тем же набором “ценностей”.

И – одновременно – на государственном же уровне – удушали (в том числе, финансово и медийно) тех, кто иначе относится к русской культурной традиции. Вот прот. Вс. Чаплин полагает, что Сергей Капков, бывший министр культуры гор. Москвы, “пытался убить целый ряд традиционных центров. Речь шла о центре “Глас”, о театре русской драмы Михаила Щепенко…”. Да тут синдикат целый, а не «бывший» Сергей Капков…

Почитайте хотя бы дневники Михаила Булгакова. Вот его запись от 5 января 1925 года, после посещения редакции журнала «Безбожник», когда писатель обращает внимание на определенность (а не абстрактную «атеистичность») пропаганды: «Суть не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника. Именно Его. Нетрудно понять, чья это работа».

Вам это ничего не напоминает?