«БЕСЕДЫ О РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ»: КАМЕННООСТРОВСКИЙ ЦИКЛ ПУШКИНА. ПЕРЕДАЧА ШЕСТАЯ
«Загадки последнего пушкинского цикла». Передача шестая: «Когда за городом, задумчив, я брожу». 18 февраля в 19.00 (время московское).
«Загадки последнего пушкинского цикла». Передача шестая: «Когда за городом, задумчив, я брожу». 18 февраля в 19.00 (время московское).
5 комментариев
Уважаемый Иван Андреевич, как вы расцените предположение о том, что дуб в стихотворении — это образ Христа, сошедшего во ад и искупившего мертвых (жителей родового кладбища) в Великую Субботу?
С уважением, студент ЛИТ
Это предположение расцениваю как излишне прямолинейное. Однако Вашу активность приветствую!
Иван Андреевич, спасибо за Ваш ответ. Уточните, пожалуйста, в каком смысле прямолинейное? Ведь у этого дуба такое верное положение в композиции стихотворения. А композиция вполне однозначна: вторая часть противопоставлена первой, образ дуба венчает всю картину… Или если эта простая композиция не служит вполне выражению смысла, связанного с Субботой Господа, то почему бы это могло быть?
Прямолинейное по отношению к тому образу, с которым Вы его сопоставляете.
Иван Андреевич, спасибо. Совершенно согласен, в том смысле, что сам зря употребил слово образ… Конечно, так сопоставлять было бы прямолинейно. Я поправлюсь, что имел ввиду, что дуб — это не образ, а символ Христа в данном стихотворении. В таком же ключе, как рыба в древних катакомбах. Мне кажется, здесь сокровенность символа уместна ввиду пушкинской гениальной деликатности. Но даже если и не было осознанного «наслаждения» дуба как символа Христа, то это вытекает само собой из… поэтики Великой Субботы.
Последние записи
Последние комментарии
Архивы