БАХТИН, ГАСПАРОВ, ЛЕТНЯЯ МОСКВА
На днях, гуляя по московским переулкам с одним своим западным коллегой в славную июльскую погоду, в числе прочего, говорили о подспудных причинах абсолютного неприятия Бахтина Натальей Автономовой. Ведь дело не в том (или не только в том), что она племянница Михаила Леоновича Гаспарова…
Бахтин — с его философско-филологической культурой, выросшей из христианского фундамента, равно как и А.Ф. Лосев, точно бельмо на глазу нашим Хозяевам Дискурса (особенно же нынешнего разлива). Как Бахтина ни «систематизируй», как ни «комментируй» (в последнем издании бахтинских трудов забавно то, что комментарии поданы более крупным шрифтом — в отличие от трудночитаемого текста самого ученого), а совершенно ясно, что он представляет собой ментальную (а не только научную) альтернативу всей «левой» формалистически-семиотической парадигме, так по-хозяйски, «с ногами», утвердившейся в наших палестинах.
«Черное» Собрание сочинений Бахтина, насколько могу судить, не очаровало, а разочаровало и его былых западных почитателей — хотя бы восстановлением в тексте тех купюр, сделанных ранее публикаторами, которые относились к христианскому подтексту его рассуждений. Охладела к нему университетская западная профессура. Разочарование легко понять: «мы-то думали, что этот Бахтин вполне наш, предтеча «интертекстуальности» и опора постсмодернизма, а он нас обманул, вот таковы они все, эти русские мыслители, верь в их прогрессивность после этого». И в самом деле: «Мир, откуда ушел Христос, уже не будет тем миром, где Его никогда не было, он принципиально иной». Я процитировал одну из восстановленных в Собрании сочинений лакун. Ничего себе! «Этак мы скоро и до холеры дойдем…», как говаривал по сходному случаю один персонаж из замятинского романа «Мы».
Говорили мы и о докладе Гаспарова на ноябрьской конференции в МГУ 2004 года («Русская литература XX-XXI веков: проблема теории и методологии изучения»), в котором тот обвинил Бахтина в «придумывании науки», в «переписывании» мировой литературы, в авторитарности, в «диалоге» с Богом… Надо сказать, что я не только был на этой самой конференции, но и волею тогдашнего зав. кафедрой А.П. Авраменко выступал на том же самом Пленарном заседании, что и Гаспаров, мое выступление (о рождественском и пасхальном архетипах в русской литературе прошлого века) поставили после докладов Кормилова, Гаспарова и Хализева (после доклада Валентин Евгеньевич сказал, что он испытывает «белую зависть»), но речь сейчас не о мне, а о мёртвой тишине в 9 аудитории, в которой Михаил Леонович нараспев распекал Бахтина, ни на йоту не уклоняясь от своего письменного текста…
Свои соображения о гаспаровской методологии, как и о корректности его инвектив я уже высказывал (во Введении к «Новому пониманию», см. С. 8-15), поэтому повторяться здесь не буду. Речь идет о принципиально разных подходах к построению гуманитарных наук. Их можно назвать монологическим и диалогическим, но можно и иначе (см. первую же страницу указ. книги)…
Кэрил Эмерсон, как кажется, искренне не понимая причин настоящего пароксизма, который испытывает к самому имени Бахтина «светская западническая редакция» НЛО (сама она полагает, что эта неприязнь «к образу набожного Бахтина-христианина»), обращает внимание, что дискредитация Бахтина, в том числе, в период столетнего юбилея ученого, своеобразна. Например, совсем не рассматриваются бахтинские идеи, но «объект насмешки… сам человек, и этот человек выглядит смехотворно и нелепо».
Положим, редакция НЛО действительно, как это формулирует Эмерсон, преследует «весьма мелкую цель», таким образом подавая ее материал, чтобы статья выглядела как «атака на Бахтина изнутри, со стороны одного из его ведущих переводчиков». Но, если абстрагироваться от мелочности подобных приёмов дискредитации, зададимся вопросом: если бы существовала в РФ (организационно) сколько-нибудь значимая бахтинская «группа влияния», если бы она имела хотя какое-нибудь регулярное периодическое издание (вроде почившего витебско-московского ежеквартальника «Диалог. Карнавал. Хронотоп», издаваемого исключительно благодаря энтузиазму одиночки — Николая Панькова), то можно было бы ожидать от них таких же приемов полемики?
Мне кажется, нет. Вот мне, например, до сих пор Бахтин представляется учёным несопоставимо большего масштаба, чем, скажем, Ю.М. Лотман (о М.Л. Гаспарове уж вести речь не будем). При том, что я полемизирую и с Бахтиным, и с Лотманом, и с Гаспаровым (без подобной полемики какая может быть «наука»?). Но мне никогда не придет в голову объявить, скажем, что М.Л. Гаспаров — «не ученый», «не филолог» и проч. Он для меня учёный определенного направления, только и всего. И вовсе не испытываю я никакой «тревоги» по поводу развития этого направления (единственно лишь не хотелось бы монополии, абсолютной монополии, подминающей всех своих научных «конкурентов», но это другое совсем дело).
Интересно, однако, в каких же культурных корнях истоки нетерпимости (абсолютного монологизма) с другой-то стороны?
9 комментариев
Спасибо. Читаю в моем относительном уединении — и будто Вас слышу. Спасибо за Лотмана, за Гаспарова. Я Ваша однодумка.
Монополизация вредна в любом деле, а тем более в гуманитарной науке, где возможен лишь вечный поиск истины, а не ее абсолютизация.
Бахтин — ученый с мировым именем, и как бы ни пытались его обесценить,
— без его идей немыслимо отныне никакое полноценное гуманитарное исследование. Впрочем, как и без навыков методики формализма и структурализма — полноценной работы с анализом текста. Чем больше плодотворных идей, крупных имен и школ в науке, тем она ценнее и значительнее.
Сошлюсь на одну свою работу, опубликованную в 2006 году, «Произведение и контекст его понимания». Там более развернуты положения, представленные в сокращенном виде во Введении к «Новому пониманию».
Конечно, я с полным уважением отношусь к открытиям и формализма, и структурализма. Хотя бы потому, что целую эпоху читал курсы «Истории русского литературоведения» и «Истории филологической науке» (и в РГГУ, и — сейчас — в Литературном институте читаю). Да и Бахтин, кстати говоря, вполне признавал «положительное значение формализма», в его рабочих тетрадях можно прочесть также о «высоких оценках структурализма».
Но он-то признавал… Что же касается его самого, то — см. мой пост. Например, упомянутая мною Кэрил Эмерсон чрезвычайно мягко комментирует высказывания Гаспарова о Бахтине (не соглашаясь с ними). Не могу даже представить себе такой же — всепонимающий комментарий, если — в подобном тоне — кто-либо обрушился бы на самого М.Л. Гаспарова или в целом на структурализм).
Иван Андреевич, спасибо за интересные и злободневные рассуждения о подходах в нашем литературоведении. Имея в виду Ваш вопрос, может быть, уместным будет дополнить:
«По-видимому, за подобной мифологией стоят более глобальные, по преимуществу атеистически ориентированные прогрессистские представления о путях развития как общества, так и литературы. Эти сознательные и подсознательные представления, приводящие к стремлению унифицировать и, тем самым, как бы подчинить единой схеме всю историю человечества (марксистские, глобалистские, либо какие-то иные), строго говоря, недоказуемы, однако именно поэтому и являются очень существенной частью интеллектуальной мифологии – с ее явной склонностью к «левизне». Последнюю особенность можно сформулировать и по-другому, используя средства иного типа дискурса: речь идет о весьма специфическом, зато весьма выразительном недостатке – неизлечимой хромоте на левую ногу.»
Спасибо за напоминание! )) Я уже совсем, как часто со мною бывает, забыл свой собственный текст. Вот Вы напомнили, а я тут же вспомнил, как мучился с этой именно формулировкой того же самого 2004 г., как долго ее составлял…
На это мы и есть, Ваши читатели, чтобы иногда напомнить. Ведь мера сказанного слова — услышанное. То, что входит в сознание и память. Поэтому ведь недаром составляли долго, не зря мучились…
Нравится. Согласна
Спасибо, Иван Андреевич. Ответили на многие мои сомнения, предположения, догадки… Я тоже одно время думала, что Бахтин «оттуда», с «теми», с формалистами… И очень рада, что ошибалась…
.
«Мое отношение к формализму: разное понимание спецификаторства; игнорирование содержания приводит к «материальной эстетике» (критика ее в статье 1924 года); не «делание», а творчества (из материала получается только «изделие»); непонимание историчности и смены (механистическое восприятие смены)».
«Мое отношение к структурализму. Против замыкания в текст. < ...> Последовательная формализация и деперсонализация: все отношения носят логический (в широком смысле слова) характер. Я же во всем слышу голоса и диалогические отношения между ними < ...>» (М.М.Б).
Последние записи
Последние комментарии
Архивы